Мой сайт

ПРИРОДА ЗЛА ИЛИ НОВАЯ ТЕОДИЦЕЯ

Почему существует зло?  Этот вопрос является особо острым, если мы признаем Бога как Всемогущего и Всеблагого.  Если зло происходит по велению божьему, то Бог не является благим, а если он не может уничтожить зло, то он не всемогущ.  Данная проблема известна как проблема теодицеи, т.е. проблема богооправдания.  Особенно остро она стояла перед христианской культурой в средние века и в начале Нового времени.  Существует огромная литература на данную тему.  Одной из наиболее известных работ по теодицее – это работа Лейбница «Опыт теодицеи о благости божией, и свободе человека и начале зла» или просто «Теодицея».  Эта работа писалась в 1705 - 1710 гг., полностью опубликована в 1710 г., т.е. еще при жизни автора.  Лейбниц жил в 1646 – 1717 гг.  У него есть еще крупные и не очень крупные, но известные произведения, как то:  «Новые опыты о человеческом разумении», которых он писал в 1703 - 1704 гг., но которые были опубликованы лишь в 1765 г., уже после смерти автора.  Одна из самых известных и дискуссионных работ Лейбница его «Монадология», которая писалась после «Теодицеи» в 1710 гг., а впервые опубликована в 1721 г..  – На время публикации работ приходится обращать внимание, поскольку при жизни автор мог вносить туда изменения.

При анализе природы зла возьмём за основу именно «Теодицею» Лейбница, которая до сих пор остается лучшей в своем роде.   Работа эта написана хорошим литературным языком.  Здесь чувствуется философский талант автора  и его математический гений.  Ведь Лейбниц наряду с Исааком Ньютоном является создателем дифференциального и интегрального исчисления, основы высшей математики.

Книга начинается с анализа необходимости.  И это правильный подход,  ибо от того, является ли зло в человеке, в социуме, в природе случайным явлением или необходимым, многое определяется.  Необходимость влияет на судьбу человека.  Лейбниц указывал на «судьбу по-турецки»,  которая видит  во всем предопределенность Аллаха, «во всем Аллах».  Есть также «судьба стоиков», которая по Лейбницу «не столь мрачна, как полагают».  И есть «судьба христиан».  Она в следующем: «Исполняйте ваш долг и будьте довольны тем, что случится, не только потому, что вы не можете воспротивиться божественному провидению или природе вещей (что может быть достаточным для нашего спокойствия, но не для нашего довольства), но еще и потому, что находитесь под управлением благого Господа».

Лейбниц дает характеристику разным видам необходимости.   Так, существует «роковая необходимость» или «неопредолимая необходимость».   Есть также «абсолютная необходимость», «которую называют логической и метафизической, а иногда геометрической».  Данная необходимость самая жесткая, ее нет в свободных действиях,  ее «одной необходимо страшиться».  Логическая или метафизическая необходимость – это истина, когда противоположное ей суждение содержит в себе противоречие.  Существует также необходимость моральная и физическая.  Физическая необходимость зиждится на законах природы.  И она также по Лейбницу основывается на моральной необходимости, поскольку в основе всего лежит бытие  и благо Бога.

В сфере разума, как связи истин, «которых человеческий ум может постигать естественным способом, без помощи света веры», Лейбниц  выделил «истины вечные», - это истины логические, метафизические, или геометрические, необходимость которых такова, что «их нельзя отвергнуть, не впадая в абсурд».  «Истины вечные» будут играть важную роль в метафизике и в этике Лейбница.  К ним относятся законы логические, метафизические, основные принципы бытия и морали и т.п..

Лейбниц уже в начале книги выдвигает тезис, который будет отстаивать и развивать на протяжении всей «Теодицеи», что «Бог мог допустить грех и его бедствия, и мог даже содействовать им и способствовать». (Выделено нами - МПЕ.).

Также в качестве предварительных рассуждений он рассматривает проблему соотношения веры и разума.  Данная проблема активно обсуждалась в средние века и со стороны философии, и со стороны теологии.  И то или иное решение данной проблемы несомненно сказывалось и на решение проблемы природы зла.  Главным оппонентом для Лейбница здесь и на протяжении всей книги выступал французский философ Пьер Бейль (1647 – 1706).

Есть многие места в Священном Писании, которые можно принять прежде всего верой, как, например, догмат о Троице, о кенозисе Иисуса Христа и др.  «Верую, потому что абсурдно», - заявлял Тертуллиан.  Лейбниц же предполагал, «что две истины не могут противоречить друг другу».  Он выступал здесь против утверждения Бейля, что истины веры выше истин разума, что они часто остаются непостижимы разумом.  Лейбниц писал, что «справедливо то, что повеления Бога непостижимы, однако нет неопровержимых возражений, на сновании которых можно было бы заключить, что повеления Бога несправедливы».

Первая часть «Теодицеи» посвящена общим вопросам о Боге, о зле, о мире.  Лейбниц отмечает, что «могущество приводит к бытию, мудрость или разум к истине, а воля к благу».  Именно это определяет наш мир как наилучший «среди всех возможных миров».  И «если в этом мире не будет совершаться хотя бы малейшее зло, то мир не будет уже больше этим миром, который Творец высчитав и взвесив все, признал наилучшим».  Зло часто служит причиной добра по Лейбницу.  Именно в Боге пребывает первоначальная форма добра и начало зла.  Эта идея имеет богохульный характер с точки зрения православных мыслителей, да и многих католических.

Какие основания имел Лейбниц для подобных утверждений?  Основания для утверждений могут быть опытные и умозрительные.  В данном случае в качестве опытных данных Лейбниц указывал на здоровье и болезни, ибо без последних мы никогда не познаем благо первых.  К умозрительным аргументам  он отнес создание мира Богом. Бог не мог допустить, чтобы все совершенное им было тождественно своему творцу, иначе бы возникло многобожие.  «Потому, - заключает Лейбниц, - должны существовать различные степени совершенства вещей и различного рода ограниченность».

По поводу аргументов Лейбница заметим, что они носят лишь вероятностный характер, а не строго доказательный.  Несовершенство, зло в вещах можно объяснить и по другому.  Да, все от Бога по сущности своей, но не по существованию.  Например, в средние века, во времена Фомы Аквинского, многих ставило в тупик высказывание в Библии, что «вся власть от Бога».  А как признать незаконную власть, тираническую, богоборческую и т.п.?  На это ответил Фома Аквинский.  «вся власть от Бога по сущности, а по существованию любая власть зависит от многих факторов».

Подобное наблюдается и в вопросе о происхождении морали.  Да, добро от Бога, а зло?  Зло ведь тоже моральное явление.  Мы в этих вопросах придерживаемся точки зрения, высказанной замечательным немецким ученым Рудольфом Отто о соотношении религии и морали, что религия и мораль имеют разные основания.  «Голубое не получить из кислого».  За религиозно-священном стоят не моральные феномены, а нечто совершенно иное по сущности, - за ним стоит нуминозное.   Р. Отто предложил использовать данное понятие как обозначение религиозно-священного минус нравственное.  И в отношении морали мы выдвигаем гипотезу, что основой морали является моральность, как нуминозное для религии.  Моральность – это совокупность специфических качеств, отношений, поступков, чувств, ценностей, которые позднее получат определение как моральные.  Моральность затем проявляется как глубинная нравственность, которая извечно живет в народе, пока жив сам народ. Глубинная нравственность есть и в каждом из нас, если мы истинные представители народа.  Она предается и через культуру, и через гены.  И эту нравственность следует беречь, сознательно воспитывать, укреплять в наших детях с детства.  В каждом человеке есть врожденное чувство этой глубинной нравственности, которая формируется в нем с младенчества, когда он играл  ребенком с игрушками, с другими сверстниками и постигал, часто в слезах, что такое добро и зло, справедливость и любовь.  Глубинная нравственность, которая не умирает в народе, и спасает Россию в ее страшные годы.

Моральность возникает вместе с бытием, как одно из его качеств.  Естественно здесь возникновение добра, ибо оно служит бытию, но также естественное и зарождение зла, которое возникает случайно, через различного рода отклонения, мутации, которые неизбежны при стихийном бесконечном процессе бытия.  Зло как и добро в самой сущности бытия.  Но это не значит, что с ним не надо бороться.  Мир, человек выработал механизмы преодоления зла, и одним из них  является мораль.

В первой части «Теодицеи» Лейбниц проводит классификацию зла, мы уже об этом упоминали. Он пишет: «Зло можно упоминать метафизически, физически и морально.  Метафизическое зло состоит в простом несовершенстве, физическое зло – в страдании, а моральное – в грехе.  Так как физическое и моральное зло не необходимы, то достаточно, чтобы они были возможны в силу вечных истин.  И так как беспредельная  область возможных истин содержит в себе все возможности, то следует признать, что существует бесконечное количество возможных миров, что зло   присутствует во многих их них.  И что даже наилучший из них содержит его в себе.  В этом и состоит божественное определение и допущение зла».

В статье «Оправдание Бога на основании его справедливости,  согласованной с прошлыми его совершенствами и всеми его действиями»   Лейбниц дополняет классификацию зла, он приводит здесь и классификацию добра.  Статья эта была опубликована одновременно с «Теодицеей»,  В примечаниях,  написанных В.В. Соколовым, отмечается, что данную работу можно рассматривать как завершение «Теодицеи».  В этой работе Лейбниц  отметил, что добро и зло  «бывает троякое: метафизическое, физическое и моральное». Здесь он отметил и их характеристики.  Об этом мы также писали ранее.  Мы тогда отметили и недостатки классификации Лейбница.

Остановимся подробнее на характеристике морального зла.   Иначе чем у Лейбница нам представляется связь зла и греха.  Зло, действительно, необходимо правильно соотносить не только с добром, но и с грехом.  Несомненно, что всякий грех есть зло, но всякое ли зло есть грех?  Что же такое грех?  В Толковом словаре В.И. Даля отмечено, что грех есть «поступок, противный закону Божию; вина перед Господом».  А также, это «вина или поступок; ошибка, погрешность», «распутство», «беда,  напасть, несчастье, бедствие».  («Кто грешит, тот раб греха»).    В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера, это слово связывается  «с греть с первоначальным значением жжение (совести)».  Грех в современном языке согласно «Толковому словарю» С.И. Ожегова понимается в двух основных значениях: во-первых, грех «у верующих: нарушение религиозных предписаний, правил», а, во-вторых, «предосудительный поступок».  В Энциклопедическом словаре по этике грех определяется как «религиозно-этическое понятие, обозначающее нарушение (преступление) нравственного закона (заповеди), христианская интерпретация морального зла».

Таким образом, понятие греха имеет два основных значения: религиозное, как нарушение религиозных заповедей, как преступление перед Господом; и светское, как предосудительный  проступок, за который, по определению слова «предосудительный», человек заслуживает порицания, за который он несёт ответственность.

Понятие греха получило истолкование в философии как западной, так и в русской. Мы считаем, что понятие «греха» можно и нужно использовать в светской этике как определённую категорию. Грех означает, во-первых, поступок, который есть творчество зла и нарушение принципа «наименьшего зла», когда существует действительная или возможная свобода выбора, а, во-вторых,  отрицательную моральную ценность подобного поступка. Грех есть разновидность зла, и характеризует зло с точки зрения ответственности и долженствования свободного и разумного субъекта.

Всякий грех есть зло, но не всякое зло есть грех.  Человек несёт нравственную ответственность за всякое зло, и особую нравственную, и во многих случаях правовую ответственность, за совершённый грех.  Аналогично в праве есть проступки и преступления. Всякое преступление есть проступок, но не всякий проступок есть преступление.  За преступление  субъект несет уголовную ответственность, а за проступки иное более легкое наказание.

Греха нет там, где отсутствует действительная или возможная свобода.  Если действия предопределены естественной или социальной необходимостью, то хотя бы они и приводили субъекта во зло, они не являются грехом, и связанное с ними зло не греховно.  Например, бизнесмен резко увеличивает цены на свой товар, поскольку произошла девальвация денег.  Несомненно, что эти действия скажутся отрицательно на благосостоянии людей, и особенно малообеспеченных.  И с этой точки зрения они есть зло, но не есть грех, ибо они жёстко определены экономическими законами бизнеса.

Грех присутствует там, где есть нарушение принципа наименьшего зла.  Данный принцип мы находим в «Никомаховой этике» Аристотеля.  В книге V (5) читаем: «А со злом наоборот: при сравнении с большим злом меньшее зло подпадает определению  блага, ибо  меньшее зло предпочтительнее большего, а что предпочтительно, то и благо, и, чем больше нечто предпочитают, тем большее это благо».  С книге V Аристотель описывает не  только сферу нравственности, но и сферу права, судопроизводство.  Принцип «наименьшего зла» высказан здесь как бы мимоходом.  Аристотель вроде бы не придает этому принципу особого значения, считая его общеизвестным, чего не с кажешь о последующей этике.

В вопросе греха принцип «наименьшего зла» важен потому, что не всякое зло, не всякий поступок, связанный со злом, есть грех. Например, употребление мяса в пищу косвенно или непосредственно связано с убийством животных, что есть зло.  Но оно не является грехом, поскольку подобные действия определяются естественной потребностью обычного человека в мясной пище.

Существуют разные виды грехов.  Так, можно выделить грехи  «вольные», которые всецело в сознательной воли человека, и «невольные», как непроизвольные, неосознанные, совершаемые под принуждением («подневольные»).

Существуют действия, качества, отношения, сущности, которые безразличны для греха, но не безразличны для добра или зла.  Подобные феномены можно определить как адиафорные, о которых мы упоминали  Понятие адиафоры (в букв. переводе с греч. – безразличное) играет важную роль в религиозной этике.  Этим понятием обозначается здесь то, что считается с христианско-философской точки зрения несущественным и необязательным в некоторых сторонах обряда, обычая.

Адиафорные споры имели важное значение в жизни христианских церквей.  Так, в XVI веке подобные споры возникли между католиками и протестантами по поводу облачений, изображений святых.  Следующий крупный адиафорный спор имел место в среде протестантов между лютеранами и пиетистами относительно вопроса допустимости для христиан посещения театра, участия в танцах и играх, курения табака.  В этом споре лютеране считали все подобные действия адиафорными и потому допустимыми для христиан, на что пиетисты возражали, что с этической точки зрения нет деяний безразличных. Отношение к проблеме адиафоры в православии, и в частности в русской православной церкви, если судить по литературе, является противоречивым.

Зло вошло в мир через грех.  В христианстве, например, появление зла связывается как с грехопадением человека, так и первоначально с грехопадением ангелов, и главной причиной греха предстаёт в том и в другом случае эгоизм разумных свободных созданий Господа, пожелавших стать «как боги».   

Отношение зла и греха носит исторический характер.  Мера греха определяется уровнем нравственного состояния общества и человека, степенью свободы выбора, ценностным рангом совершаемых актов.  Ни один человек не может избежать зла, но человек может и должен избегать греха, - отсюда и особая ответственность человека за совершённый грех.

Жизнь даже самых суровых ригористов свидетельствует, что и им не удавалось избежать определённых компромиссов.  Великий подвижник земли русской протопоп Аввакум пишет в своём «Житии», что во время ссылки его в Сибирь, в Даурскую землю, когда наступил страшный голод, постигший там трудовой люд, многие христиане стали есть скоромное лошадиное и звериное мясо, мертвечину, что запрещается канонами православия.  «И сам я, грешной, волею и неволею причастен кобыльим и мертвечьим звериным и птичьим мясам, - пишет протопоп Аввакум. – Увы, грешной душе!  Кто даст главе моей воду и источник слёз, да же оплачю бедную душу свою, ю же зле погубих житейскими сластми?»

Человек не должен совершать греховного зла, ибо для него нет морального оправдания, но человек может, а иногда и должен совершать зло, не являющееся греховным. Пример, военные действия по защите Родины и совершаемые на ней убийства. В подобных случаях человек идёт на определённый компромисс,  которого невозможно избежать в мире, заражённым злом.  Этика должна признать возможность компромисса, но при этом рассматривать его как относительное добро, т.е. никогда всецело не оправдывать.  Следовательно, для нравственной личности утверждается долг борьбы с компромиссами и с условиями, порождающими их.  Кроме того, существуют принципы, ограничивающие компромисс.  Всё это требует конкретного ценностного анализа ситуации или того, что называется казуистикой.

Признавая моральную допустимость негреховного зла, т.е. адиафоры, следует признать, что нельзя при этом снимать всякую моральную ответственность за совершающееся зло.  Разрешая конфликты, скажем, насильственным образом, всегда должно осознавать, что  совершается зло, хотя и допустимое, и что за это придется нести ответственность.  В подобных конфликтах совесть не должна быть спокойной.  Следует признать не только допустимость зла, но и борьбу со всяким злом, как моральный долг.  Такова трагическая противоречивость бытия с нравственной точки зрения.  Данное положение важно сохранять как моральный принцип в нравственном сознании общества, который может и не осознаваться отдельными индивидами.

Данное требование кажется более реалистичным, чем требование, выдвинутое в русской философии И.А.  Ильиным: «Тот, кто сопротивляется злодеям силою и мечом, тот должен быть чище и выше своей борьбы, иначе не он поведет ее и не он завершит ее победою, а она увлечет его, исказит его обличие и извергнет его, сломленного, униженного и порочного.  Владеть силою и мечом может лишь тот, кто владеет собою, т.е. своими страстями и своим видением» .  Данная норма является сверхдолжной для человека, желанной, но трудно достижимой, утопичной.

В своей реальной жизнедеятельности никто не может всецело избежать зла, но можно и нужно избежать греха, хотя из людей, если верить Библии, безгрешным был один Иисус Христос.  Приобщался ли когда-либо Иисус Христос к злу? – Мы можем проиграть такую ситуацию, не впадая в кощунство, даже если мы атеисты, чтобы лучше осознать диалектику зла и греха.   Евангелия свидетельствуют, что он вкушал растительную и животную пищу, следовательно, способствовал уничтожению живых существ и тем самым приобщался к злу.  А возьмём знаменитое евангельское повествование о бесплодной смоковнице, где говорится о поступке, совершённом Иисусом Христом в Великий понедельник.  Когда Иисус Христос поутру возвращался из Вифании в Иерусалим, то «взалкал», «и увидев при дороге одну смоковницу, подошёл к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек.  И смоковница тотчас засохла».

Подобный поступок наверняка возмутил бы многих «зелёных», однако событие это имеет принципиальное значение для христианской морали в том смысле, что определяет христианский принцип отношения к природе.  Греха нет там, где человек совершенствует природу во имя жизни, даже через уничтожение более слабых, менее жизнеспособных особей растительного и животного мира, ибо такова их природа, сущность бытия-в-мире, где добро и зло  взаимосвязаны.  Но и эти действия подчиняются определённым моральным принципам, в частности, принципу наименьшего зла.

Нравственно чуткий человек, однако, чувствует свою вину, и за адиафорные действия, как и долг перед «сверхдолжным».  Человек может быть ответственным за зло, которое не является грехом, и в данном случае не нести греховную ответственность, однако, нравственно переживать подобные прецеденты, ибо «чистая совесть есть изобретение дьявола» по прекрасному афоризму А. Швейцера.  Здесь проявляется определённый парадокс моральной вины, как «вины безгрешной» – моральной ответственности субъекта, оказавшегося в ситуации жёстко предопределённой, не зависящей от субъективной воли, превышающей субъективные возможности.  Человек здесь чувствует вину за зло, которое связано с греховностью и виной человеческого рода.  Вина здесь предстаёт проявлением реального единства, родства  всех людей и всего существующего и формой ответственности каждого за всех, как и всех за каждого.

Подобные чувства точно выражаются в стихотворении Твардовского:

«Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они – кто старше, кто моложе –

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, -

Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…»

Лейбниц был иного взгляда на грех, который он отождествлял с моральным злом.  Он считал, что моральное зло «допустимо или позволительно лишь постольку, поскольку оно признается безусловным следствием непременного долга».  Он писал: «Бог … физическое зло чаще желает как средство…  Моральное же зло Бог  только допускает как условие … или как гипотетическую необходимость, соединенную с наилучшим».  То есть Бог  моральное зло только позволяет.  «И когда он позволяет появиться греху, то и в этом обнаруживается его мудрость и его добродетель». «В самом деле,- пишет Лейбниц, - несомненно, что следует воздержаться от того, чтобы препятствовать кому-либо совершать грех, когда мы не хотим этого сделать, не впадая в грех сами».

Он был согласен с Августином, что «зло состоит в лишенности бытия».  Несовершенство и недостаток действий проистекают  от изначальной ограниченности созданий по воле Бога самого, который не мог сделать их совершенными как боги и допустить многобожия.  И «поэтому  должно существовать различные степени совершенства вещей и различного рода ограниченности».

Некоторые создания одарены волей, а это вызывает теоретические затруднения, касающиеся свободы.  Наша воля, считал Лейбниц, «свободна не только от принуждения, но и от необходимости».  Люди обладают способностью к суждениям, а у кого нет суждений, когда он действует, тот несвободен.  Со свободой соотносится случайность.  Лейбниц признавал случайное, которое не только субъективно связана с нашем сознанием, но существует объективно. «В тысячи действий природы проявляется случайность», - писал он.  Случайные события и для Бога случайны.  Но как это возможно?   Ведь Бог всеведущ, значит для него нет случайности.  Случайное существует для людей.  Лейбниц, по-моему, правильно решал эту проблему.  Знание о случайных событиях не лишает их случайности.  Они остаются случайными объективно.

Бог, как необходимость, склоняет нас, но не принуждает.  И воля человека, по Лейбницу, «всегда склоняется в ту сторону, которую принимает, но что она никогда не оказывается перед необходимостью принять ее».  Он отрицал свободу «безразличного равновесия, т.е. такого, где все было бы совершенно равно как в отношении к одной, так и в отношении к другой стороне, так что не существовало бы большей склонности к одной какой-либо стороне».  Такого равновесия  просто не существует ни в природе, ни в человеке.  Действует «закон непрерывности»; если брать человека, то здесь проявляется принцип «малых перцепций».  Лейбниц приводил знаменитый пример с шумом моря.  Шум одной волны  не слышен человеку, но шум тысячи волн звучит как рокот моря.  И «поэтому тот же случай с Буридановым ослом, находящимся между двумя охапками сена, равно привлекающими его в ту и в другую сторону, есть вымысел, не имеющий места во вселенной».  Но во времена Лейбница находились философы, которые думали иначе, например г-н Бейль.

Лейбниц обращает внимание на два (2) начала наших умозаключений, которые лучше позволяют понять наш выбор.  Первое начало  - это закон противоречия логики,  утверждающий, что из двух противоречащих суждений одно истинно, а другое – ложно.  Второе начало – закон достаточного основания или закон причинности.  Данный закон еще называют четвертым законом логики.  По Лейбницу, «этот великий принцип имеет место во всех событиях».  Он дает высокую оценку эффективности данного принципа. – «Без этого великого принципа мы никогда бы не смогли доказать существование Бога, и мы потеряем бесконечное число весьма справедливых и весьма полезных выводов, для которых этот принцип служит основанием; он не допускает никакого исключения, иначе сила его была бы ослаблена».

Таким образом Лейбниц старается логически оправдать Бога как всезнающего и всемогущего  существа.  За Бога говорят законы логики – эти важнейшие принципы мироздания.  За Бога  свидетельствуют  и другие общие принципы, сформулированные Лейбницем, как то: принцип «предустановленной гармонии» и  принцип «наилучшего из миров».

Но за Бога ратуют не только логические аргументы, но и моральные.  Они показывают, что Бог есть и всеблагое существо.  Действующие в мире объективную закономерность и объективные блага и справедливость часто связывали с существованием Господа как высшего и наисовершеннейшего существа.  Так думал и Лейбниц.  А встречающееся в мире зло он старался объяснить общими целями мироздания. «Мы знаем также, - писал Лейбниц, - что часто зло служит причиной добра, которого не было бы без этого зла».

Одним из сильных аргументов против Бога был библейский случай грехопадения первых людней – Адама и Евы. Если согрешили отдельные люди, или даже отдельное поколение людей, то разве справедливо распространять вину за это на всех людей, включая другие поколения?!  А где же здесь благо?  В чем оно?

Лейбниц при объяснении этого судьбоносного для людей поступка прибегал к идее предсуществования душ.    Есть душа растительная, животная и разумная.  Душа всегда связана с телом, и когда развивается тело, развивается и душа в силу предустановленной гармонии.  Лейбниц пишет: «Таким образом, я полагал бы, что души, которые некогда станут человеческими душами и душами других существ, существовали в семени и в других предках вплоть до Адама, и, значит, существовали с сотворения мира, всегда в виде организованных тел…  Это учение достаточно подтверждается микроскопическими наблюдениями Левенгука и других прекрасных  естествоиспытателей».

Лейбниц думал, «что они существовали тогда только в чувствующих, или животных, душах, наделенных восприятиями и ощущениями, но лишенных разума, и что они до рождения человека, которому они должны принадлежать, остаются в подлобном состоянии и только после рождения приобретают разум».  О разуме Лейбниц пишет следующее: «Бога следует признать умом и необходимостью, т.е. существенную природу вещей надо признать объектом ума, поскольку этот объект содержится в вечных истинах.  Но этот объект есть внутренний, находящийся внутри божественного ума; и там же пребывает не только первоначальная форма добра, но и начало зла.  Именно область вечных истин надо поставить на место материи, когда речь идет об  отыскании источника всех вещей.   Это область есть, так сказать, идеальная причина зла, равно как и добра».

Поэтому, согласно Лейбницу, можно предположить, что поступок грехопадения Адама был от века предустановлен Богом, и он совершился в нужное время.  Почему его оценивают как грехопадение, а не как просто злостное деяние?  Потому что Адам имел свободу воли и мог не совершать его.  Почему он произошел в определенное время жизни Адама?   - В следствии предустановленной гармонии, ибо развилось зло в природе, и чтобы выжить Адам должен был быть готовым ко злу.  Но он перешел меру.  И все же наш мир остается «наилучшим из миров».  Таковы могли быть аргументы Лейбница.

Как их оценить?  Учитывая достижения генетики, надо признать наследственность моральную у человека, и роковое несовершенство людей.

Вторая часть «Теодицеи» посвящена моральному злу, т.е. греху в понимании Лейбница, для более детального анализа некоторых его  свойств.  Вывод Лейбница следующий: Бог допускает моральное зло, способствует ему, руководствуясь идеей общего блага, добра.  Частное зло существует ради общей справедливости.  В этом суть нашего мира, «наилучшего из миров».  «Допустить зло, как допускает его Бог. – это значит проявлять наибольшую доброту», - писал Лейбниц.

Эти идеи Лейбница всегда вызывали критику.  Б. Рассел с сарказмом отмечал, что идея «наилучшего из миров», очевидно, удовлетворяла королеву Пруссии.  Ее крепостные страдали от зла в то время как она наслаждалась благом, и приносило большое удобство уверение великого философа, что это «справедливо и правильно»».

Я всегда критиковал идею, что  зло допустимо ради большего и общего добра, блага, ибо ею пользовались различного рода диктаторы, узурпаторы, развязывая террор против людей.  Мол, будущие поколения нас поймут и простят.  А будущие поколения их не всегда прощают, потому что оценивают террор по иному.  Так что и Бог, действительно, допускает зло, но не ради будущего добра, потому что под насилием добро лишается своей самоценности.  Существует и иная правда, что будущее и настоящее благо не достойно и безвинной слезинки ребенка, как утверждал Достоевский.   Если мораль осуждает какое-то действие, значит надо искать иной путь, ибо уже есть этот путь, путь добра.

Лейбниц упоминает и дьявола как виновника греха. «Что же касается причины зла, то верно, что дьявол есть виновник греха; - пишет он, - но начало греха является более отдаленным; источник зла находится в первоначальном несовершенстве созданий; это делает их способными ко  греху; и бывает такое стечение обстоятельств, что эта возможность переходит в действительность».

Если с этим утверждением можно отчасти согласиться , то следующее утверждение  Лейбница несомненно спорное.  «Бог не мог воспрепятствовать появлению греха,  не переступая должного, не совершая чего-то такого, что было бы хуже преступления человека, не нарушая требований наилучшего, что  разрушало бы его божественности, как я уже заметил.  Таким образом, Бог должен был  по моральной необходимости, ему присущей, допустить моральное зло сотворенных вещей.    Это именно тот случай, когда воля мудреца является только допускающей».

Спорно здесь прежде всего то, что по моральной необходимости должно допустить моральное зло сотворённых вещей.  Заметим, что Лейбниц допускал мораль не  только у человека, но и у вещей.  Моральную необходимость он понимал как согласие  «началу мудрости и благости».  «Метафизическая или грубая необходимость» «бывает тогда, когда противоположное содержит в себе противоречие».

В целом, мы согласны, что природе, вещам также свойственна определенная моральность.  Но нет моральной необходимости здесь в зле, если моральную необходимость понимать, как это и определял Лейбниц, как «согласие  принципам мудрости и благости».  «Добродетель соответствует идеальному состоянию разумных существ, прежде чем Бог определил их создать».  Дело в том, что мудрость по Лейбницу, в ряде случаев допускает зло.  Например, он пишет: «Я уже сказал: надо допустить преступление другого человека, когда нельзя воспрепятствовать этому без уклонения от должного в отношении к самому себе».   

С нашей точки зрения мудро допускать зло, но не грех.  И божественная мудрость в ряде случаев попустительствует злу, но не творит  его, не выступает его началом.  Лейбниц, как мы уже говорили, остался верным идее, «что грех был допущен вследствие соединения его с наилучшим замыслом универсума».  Действует метафизический принцип: «Изъян в частных случаях часто бывает благом в целом».

Третья часть «Теодицеи» посвящена физическому злу.  Напомним, что по Лейбницу оно связано со страданием.  Раньше Лейбниц заметил, что «зло всегда приписывают  моральным причинам и никогда - физическим».  И он прав был в том, что выделил зло моральное, физическое и метафизическое.  В части, посвященной физическому злу, он невольно обращался и к его другим видам.  Здесь он поднимает вопрос об уродстве и о чудесах, как о явлениях, нарушающих естественный порядок универсума.  Общее решение этих проблем Лейбниц связывает  с главной идеей «Теодицеи», что «Бог не должен был избрать другой универсум, потому что избран наилучший, и совершает только те чудеса, которые в нем необходимы».  Из Евангелий мы знаем, что Господь будучи Иисусом Христом на земле сам совершил много чудес, от превращения воды в вино и до воскресения из  мёртвых.  В Евангелии от Иоанна приводятся и слова Иисуса о причинах  врожденной болезни, в данном случае слепоты:  «И, проходя, увидел человека, слепого от рождения.   Ученики Его спросили у Него: Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?  Иисус отвечал: не согрешил  ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии».

Как это поиметь? Всякое несовершенство есть изъян из красоты, здоровья, но оно не обязательно ведет к моральному злу, т.е. физическое, природное зло не предполагает с метафизической необходимостью  моральное зло.  Моральное добро может победить все разновидности зла, что  и будет делом Божиим.

Примеры этого – жизнь многих святых и «простых» людей. Вот жизнь Матрона Московской (1881 – 1952), одной из  самых любимых и почитаемых русских святых.  В Русской Православной Церкви  она причислена к лику местночтимых святых Московской епархии.

Девочка родилась вообще без глаз.  В семнадцать лет у Матроны отнялись ноги и до конца дней своих она оставалась «сидячей».  Ее водили под руки.  Матрена терпела порой тяжкие лишения.  Но она не потеряла в этих условиях человеческого облика, не стала бомжем, не спилась.  Ее нравственное сознание было выше этого.

Вся жизнь Матроны – это подвиг торжества духа над плотью. С рождения слепая, она оказалась зрячее зрячих. Обезноженная, она помогала держаться на ногах ходячим.  Лишенная многих радостей жизни, она не отчаялась, а, напротив, утвердилась в благости Божией, чему учила и других.  Пример Матроны – это пример торжества православной христианской веры над атеистическим и скептическим безверием.  Матрона не вы-живала, а жила, никогда не жалуясь на Бога, на судьбу.  Наоборот, благо-дарила Господа за все и за каждый прожитый день.  Она навсегда осталась заступницей перед Богом все русских людей, особенно женщин.

Упоминает Лейбниц в своей «Теодицее» и о болезнях, испытуемых людьми. Но сама болезнь, считал Лейбниц, показывает важность здоровья, когда мы бываем лишены его.  И он здесь абсолютно прав. Изнеженность не способствует укреплению духа, часто делая его несвободным.

Возникает метафизическая проблема, - входит ли физическое зло, все эти уродства, болезни, наконец, сама смерть в Божественный план мироздания?   Ведь данный план, как Божественный, должен быть идеальным.  Многие мыслители, включая Платона и неоплатоников, источником зла считали  материю.  Лейбниц отвергает данное утверждение.  Он пишет: «Но так как и сама материя есть творение Божие, то она может быть признана лишь для сравнения и примера, но не может быть признана источником самого зла и несовершенства».  И далее Лейбниц добавляет: «Мы уже отмечали, что этот источник [зла – МПЕ] существовал в формах или идеях возможностей, ибо он должен быть вечным, а материя не вечна.  Таким образом, создав  всякую положительную реальность, не существовавшую вечно, Бог создал источник зла, если только источник этот не содержался в возможности вещей и форм, чего Бог уже не создавал, поскольку он не есть творец собственного разума».

Фраза двусмысленная, как вроде бы есть творец божественного разума, хотя Бог и есть разум, и не только. Но с чем можно согласиться, что материя не есть источник зла, манихейство ложно.  С нашей точки зрения зло появляется  в божественном мироздании в определенное время и нарушает его совершенство.  Оно поражает все бытие вещей в той или иной степени, и выступает как недостаток, погрешность мироздания.  Но почему оно допускается Богом?   Почему Бог попустительствует злу, хотя и не творит зло лично?   Видимо, по законам мироздания семена зла, попавшие в него, должны прорасти все, как и семена добра.  В ряде случаев, сотворенное добро может служить злу, как соотношение массы тела и скорость его движения.  Но это  касается предметного добра и зла, диалектика которых особая.