Разновидности добра и зла
| В записной книжке Н.В. Гоголя есть высказывание: «Грусть от того, что не видишь добра в добре». Великий писатель, обладавший гениальной проницательностью, отметил здесь реальное противоречие, существую-щее между различными видами добра. Наиболее общими видами добра и зла, как эти слова используются в языке, в культуре являются добро и зло ценностное и добро и зло предметное. Какие есть основания для их выделения? Отождествить один вид добра с другим – значит совершить натуралистическую ошибку. В самом деле, добро и зло феномены идеальные, а вещи, предметы – материальные. Вещи мы можем увидеть, ощутить, а добро и зло – только духовно осознать. Натуралистическую ошибку описал английский философ Дж. Мур в книге «Принципы этики» . «Но если смешивается «добро», которое не является в собственном смысле каким-то естественным предметом, - писал Дж. Мур, - с любым естественным предметом, тогда есть причина называть это «натуралистической ошибкой»» . Добро и зло считаются моральными ценностями. Ценность предстает более общим, родовым понятием по отношению к добру и злу. Понятие «ценности» само используется в двух значениях: предметная ценность и ценность как таковая или чистая ценность. Предметная ценность - это вещь, или другой объект, которые значимы для субъекта. Она определяет-ся точкой зрения субъекта на объект, вещь. Ценность же как таковая – это особое свойство объекта, вещи , которое делает вещь, объект значимой для субъекта. То есть является ли вещь ценностью для субъекта, потому что она значима для него или же она значима потому как обладает ценностью, - это и разделяет виды ценности. Когда мы рассматриваем предметное добро, то мы и берем его в значении предметной ценности. А когда мы обращаем внимание на ценностное добро, то имеем ценность как таковую или чистую ценность, ценность par excellent, ценность в собственном смысле слова, как использовали данное словосочетание ещё древние. Моральные ценности являются одним из основных структурных элементов морали, наряду с нравственным сознанием, нравственными от-ношениями и действиями. Мы определяем ценность как таковую как ос-бое качество, которое связано с объектами и субъектами и характеризует их единственность, единство, их место во всеобщей взаимосвязи. Моральные чистые ценности соответственно определяются как особые свойства объектов и субъектов, характеризующие их единственность, единства, их место в мире с позиций добра и зла. Чистую ценность нельзя увидеть, услышать, т.е. воспринять первич-ными органами чувств. Ценности как таковые воспринимаются умозри-тельно, или через особые чувства, интуицию. В отличие от физических качеств ценности обладают особыми свойствами. Отметим такие отличи-тельные свойства чистых моральных ценностей как их идеальность, объ-ективность, одновалентность, интенциональность, всеобщность . Кардинальные для этики вопросы: «Что есть добро?» и «Что есть зло?» Мы согласны с точкой зрения Дж. Мура, проделавшего глубокий научный анализ этой проблемы, что дать исчерпывающего определения «добра» невозможно. Мур писал, что «на вопрос: «Что такое добро?» я скажу, что добро – это добро, и это весь мой ответ. На вопрос же: «Как следует определить добро?» я отвечаю, что это понятие не может быть определено, и это всё, что я могу сказать о нём» . Можно привести лишь «рабочие», косвенные определения «добра». В российском энциклопедическом словаре по этике есть такое определе-ние: «Добро – в широком смысле слова, как благо, означает, во-первых, ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоторому стандарту, во-вторых, сам этот стан-дарт». Мы, используя понятие ценности, можем предложить такие «отно-сительные» определения «добра» и «зла», как то: «Добро есть наиболее общая положительная моральная ценность», а «зло – наиболее общая от-рицательная моральная ценность». Уже в приведенном энциклопедическом словаре в определении добра можно выделить две его разновидности: предметное добро и зло, и ценностное добро и зло. Но на обыденном уровне, на уровне разговорного языка эти два вида добра и зла обычно не разделяются. И трудно добиться здесь точного научного значения. Аналогичная ситуация с понятиями «мораль» и «этика». Почему так происходит? Это связано с особенностя-ми нашего сознания. Мы воспринимаем мир комплексно, системно. Одно-временно воспринимаемые объекты как правило и оцениваются субъекта-ми. В свою очередь объекты в реальности существуют в единстве своих качеств, в том числе ценностных. Добро и зло, ценностное и предметное, многообразны. Известный немецкий философ и математик Г.В. Лейбниц (1646 – 1716) отмечал нали-чие трех видов добра и зла: метафизического, физического и морального. Классификация Лейбница требует уточнения. Лейбниц не разделял пред-метное добро и зло и ценностное. Собственно он совершил натуралисти-ческую ошибку, свойственную этикам до ХХ века. Классификация Лейб-ница – это классификация предметного добра и зла, но и она требует изме-нения. - Об этом подробнее мы скажем ниже. Ценностное добро и зло также многообразно. В мире чистых мо-ральных ценностей можно выделить по нашей классификации фундамен-тальные моральные ценности, базисные моральные ценности, системные и конкретные моральные ценности . К конкретным моральным ценностям в обществе относятся благо, справедливость, свобода, достоинство, честь, любовь, а также вера, святость и др. Можно утверждать, что весь окружа-ющий человека мир имеет моральные ценности добра и зла. В этом смыс-ле «мораль есть особый, императивно-оценочный способ освоения дей-ствительности через дихотомию добра и зла» . Такое определение морали существовало в СССР в последние десятилетия его существования, кото-рое выдавалось за решающее слово марксистской этики. Очевидна связь данного понятия с человеком, который только и может оценивать и пове-левать. Мораль, таким образом, понимается как субъективная форма бы-тия, хотя и всеобщая для человека. Но как быть с отношением к природе, может ли оно быть нравственным? Обладают ли нравственной самоценно-стью другие, кроме человека, живые существа? Нравственная интуиция положительно отвечает на эти вопросы. Однако они оказываются нераз-решимыми для субъективистского подхода к морали, который связывает мораль лишь с человеком, с межличностными и общественными отноше-ниями. Поэтому правильно еще более широко определить мораль. Мы используем как основное следующее определение мора-ли/нравственности: мораль есть совокупность ценностей добра и зла, а также соответствующих им форм сознания, отношений, действий. Ценностное добро и зло, как совокупность чистых моральных ценно-стей, или ценностей в собственном смысле слова, обладают рядом специ-фических свойств . Наряду с идеальностью, объективностью отметим их одновалентность, о чем мы писали выше, т.е. они могут быть положи-тельными или отрицательными, но не сопричастными тому и другому од-новременно, т.е. они не могут характеризоваться двумя противоположны-ми качествами, что характерно для реальных объектов и субъектов, или для предметных моральных ценностей. Другими словами, чистые мораль-ные ценности не содержат в себе противоположных качеств, т.е. качеств добра и зля одновременно, и предстают одновалентными. Вне себя чистые моральные ценности имеют, могут иметь, противо-положные себе ценности. В реальности определённым ценностям проти-востоят противоположные по качеству (валентности) ценности: положи-тельным ценностям добра противостоят отрицательные ценности зла, справедливости противостоит несправедливость и т.п. В себе же мораль-ные ценности не содержат противоположных качеств. Отмеченные свойства моральных ценностей позволяют отделить ре-альный социальный или природный феномен и его одноимённую цен-ность. Рассмотрим, например, высказывания: «Этот человек является про-тиворечивой личностью» и «Этот человек – личность». Личность, как ре-альная неповторимая индивидуальность, содержит в себе разные, в том числе отрицательные черты. Поэтому высказывания «Эта личность проти-воречивая» или «Этот человек является противоречивой личностью» вполне содержательны. Но когда мы говорим «Этот человек – личность», или «Этот человек Личность с большой буквы» мы даём аксиологическую оценку этому человеку как субстанциональному феномену. Здесь «лич-ность» выступает как качество, предикат, и предстаёт одновалентной цен-ностью. Личность как ценность есть особое положительное нравственное качество людей, она присуща не в полной мере людям. В наибольшей сте-пени она сопричастна лишь отдельным выдающимся индивидам. Таким образом, важнейшим критерием восприятия чистых мораль-ных ценностей является то, что они могут быть только положительными или отрицательными, а реальные, не являющиеся ценностями, феномены могут иметь и положительную и отрицательную ценность одновременно. Можно обозначить этот критерий выделения ценностей как «критерий од-новалентности ценностей». Конкретные же предметы сопричастны с по-ливалентными ценностями, т.е. с предметным добром и злом в различных их конкретных формах. Итак, с одной стороны, чистую ценность нельзя отождествлять с оценкой, в том числе одноимённой, ибо если ценность объективна, то оценка субъективна. А, с другой стороны, чистую ценность нельзя отож-дествлять с конкретным предметом, хотя здесь также наблюдается омони-мия. Во-первых, конкретный предмет есть явление особенное, а ценность – это универсалия, хотя и единственная в своём роде. Во-вторых, с любым конкретным явлением связано множество свойств, в том числе противопо-ложных, а чистые ценности одновалентны. В-третьих, отождествлять натуральные, социальные и ценностные свойства, значит, совершать нату-ралистическую ошибку. Конкретную вещь можно увидеть или услышать, то есть непосредственно ощутить. Ценность же как идеальное свойство не отражается непосредственно нашими ощущениями. Ценность интеллиги-бельна, она умозрительна. Почему мы должны учитывать ценностное добро и зло или чистые моральные ценности? Кроме более глубокого познания данных ценностей самих по себе, их знание служит основанием для правильной оценки предметных моральных ценностей. Последние следует нравственно-аксиологически оценивать именно с этой точки зрения. Здесь напрашива-ется аналогия с математикой. Математика важна и сама по себе и как при-кладная дисциплина для счета вещей. Чистые моральные ценности составляют ядро глубинной нравствен-ности, носителем которой является народ. Эта нравственность проявляет-ся в самое нужное и иногда неожиданное время, и она и спасает в грозные годы лихолетья. Как может проявляться в человеке глубинное чувство родной культуры, куда входит и глубинная нравственность, прекрасно описал Л.Н. Толстой в романе «Война и мир» в сцене отдыха Ростовых Наташи и Николая у их дядюшки после охоты . Россию спасло то, что и во время гражданской войны и во время Отечественной войны сохранялась глубинная нравственность народа, и хранил ее народ, и не всегда власть, которая порой старалась насадить си-лой иную, классовую мораль, выдавая ее за общечеловеческую, а часто общечеловеческая мораль вовсе отрицалась. Глубинная нравственность во многом совпадает с общечеловеческой моралью и во многом питает ее. Как можно узнать ее? – В проявлении стихийных массовых нравственных поступках и ценностей людей. При-меры героизма на фронте и в тылу, как примеры бескорыстной помощи во время лихолетья. Так, сейчас россияне в массе своей поддерживают во-енную спецоперацию на Украине, как ранее поддерживали сопротивление Донбасса киевской, чуждой российскому миру, власти. Но чтобы это ясно ощутить лучше пожить не в богатой столице, а на периферии огромной страны. А смотреть и слушать народ надо не засоренными идиомами гла-зами и ушами, а чистым сознанием, как в результате эпохе феноменологии. Чистое сознание не означает пустое сознание. И надо верить народу. Предметное добро и зло – это конкретные вещи, отношения, субъ-екты, рассмотренные как моральные ценности. Таким образом, предмет-ное добро и зло – это весь окружающий предметный мир, взятый с мо-рально-ценностной стороны. Именно предметные ценности добра и зла и классифицировал в свое время Лейбниц. Как мы отмечали, он выделил наличие трех видов добра и зла: метафизическое, физическое и моральное. «Добро и зло метафизическое, - писал он, - состоят вообще в со-вершенстве или несовершенстве вещей, даже неразумных… Под добром и злом физическим подразумеваются счастливые и не-счастливые события, происходящие с разумными существами. Сюда отно-сится зло наказания. Под добром и злом моральным разумеются их добродетельные и по-рочные поступки; сюда относится зло вины». Классификация Лейбница требует уточнения. Лейбниц не разделял предметные и ценностные добро и зло. Его классификация – это класси-фикация предметного добра и зла, но и она требует изменения. Так, мы должны выделить добро и зло природное, куда следует отнести физическое совершенство и изъяны объектов и субъектов, в том числе разумных. Лей-бниц в своей «Теодицее» обратил внимание на уродов и на чудеса и поста-вил вопрос о целесообразности их существования. Надо отметить добро и зло физическое, как то: удовольствие и страдание живых существ. Следу-ет выделить также добро и зло социальное, например, мир и войну, а также иные социальные достижения и потрясения. Есть добро и зла нравствен-ное, куда относятся добро и зло, совершенные по моральным причинам: любовь, ненависть, благородство, зависть и пр.. Есть, наконец, добро и зло метафизическое, связанных со сверхъестественными, метафизическими, инфернальными силами: с Богом и с Дьяволом. Что существуют подобное божественное добро и дьявольское зло свидетельствует опыт нашей Родины – России. Россия прежде входила в состав СССР, который искренне желал уничтожить всякое зло, но потер-пел неудачу. В СССР не учли существование метафизического дьяволь-ского зла, с которым успешно может бороться только церковь. А церковь в СССР не жаловали, наоборот, боролись с нею. Предметные моральные ценности отличаются рядом специфических черт, - так, они поливалентны. Когда утверждается, что данный предмет, свойство или отношение может быть и добром и злом, то речь идет именно о предметном добре и зле, но это не означает, что ценностное добро может стать злом. Предметное добро и зло объективны . Составляющие объективную реальность конкретные вещи, их качества, связи, отношения объективны, реально существующие. Такую философию можно назвать реализмом, а ее позицию реалистической. За реализм свидетельствует наш жизненный опыт, наша вера, наука, философия. В самом деле, когда мы смотрим в ка-кую-то сторону, то предполагаем, что там что-то есть и есть в цвете и в звуке, об этом свидетельствует нам наш здравый смысл. И там действи-тельно что-то есть в цвете и в звук, хотя может быть и не совсем совпада-ющее с нашими предположениями. Да, существуют аргументы в пользу реалистической научно-философской парадигмы и существуют аргументы в пользу субъективно-идеалистической парадигмы. Но первые, с нашей точки зрения, перевеши-вают. Это прежде всего аргументы здравого смысла. Люди живут уже многие тысяч лет, руководствуясь соображениями здравого смысла, при всей относительности данного понятия И если жизнь людей продолжает-ся, то в здравом смысле есть какая-то истина. Аргументом в пользу реа-лизма является и наука, которая во многом зиждется на реализме. Возьмем в качестве примера анализ предметных моральных ценно-стей, в частности, анализ моральных ценностей природы, как случай при-родного добра и зла. Проблема природы в этике предстаёт как скандал. Под «этической проблемой природы» мы разумеем проблему анализа то-го, что составляет моральность, добро и зло самой природы, а также про-блему анализа нравственного отношения к природе, в целом всё то, что связанно в морали и в этике с естественным фактором. Начиная с Ари-стотеля, собственно этический анализ морали имел основным своим пред-метом человека, его добродетели, его поведение и отношения. И поэтому логично, что для подобного «собственно этического» подхода, природа в лучшем случае могла осознаваться как определённые естественные нрав-ственные чувства, как врождённые трансцендентальные императивы разу-ма. Природа же сама по себе, живые наши братья меньшие оказывались не интересными для этики, отношение к природе представлялось адиафор-ным, как это отмечается на примере этики Канта, советской марксистской этики, теории справедливости Ролза. Но подобное отношение к природе противоречит нашим нравствен-ным чувствам, нашей интуиции добра и зла. Мы всегда будем видеть определённый смысл в восточных этических учениях, проповедующих любовь ко всему живому, в христианской молитве «Всякое дыхание да хвалит Господа», в благородном принципе «благоговения перед жизнью» . С нашей точки точки зрения моральные ценности присущи как чело-веку, так и природе, причём не только «высшим» её царствам – животному и растительному, но и «низшему» – «неживой природе». Можно и нужно говорить о моральности природы, живой и нежи-вой, как совокупности её моральных ценностей, о нравственном отноше-нии человека к природе, но бессмысленно ставить вопрос о нравственности самой природы, имея в виду под последней систему определённых ценно-стей добра и зла вкупе с определённым сознанием, отношениями, дей-ствиями. Природа не является живым существом, она не одухотворена, не имеет свободы выбора ни в добре, ни во зле. Обратимся к другому примеру предметных моральных ценностей – насилию как факту социальной и личной жизни, связанному с моральными ценностями добра и зла. Оно сопричастно добру и злу, отсюда и проблема в его понимании, оценке. Оценка насилия всегда требует конкретного си-туативного анализа. По определению насилие есть ограничение свободы силой, властью, авторитетом. Существуют различные концепции насилия. В них исследуются отношения насилия с природой человека, с политикой, с властью и т.п. Нас интересует отношения насилия и морали, т.е. оценка насилия с нравственно-аксиологической точки зрения. Проблема насилия стала особо актуальной для России в XX веке, но в русской философии она была поставлена еще до революции 1917 года. Огромную популярность в начале XX века получила этика ненасилия Льва Толстого с её главным принципом «не противления злу насилием». Л. Н. Толстой, принёсший русской литературе заслуженную мировую сла-ву, своими философскими и моральными воззрениями нанёс и серьёзный урон России, её государству, праву. В рамках своей этики Л.Н. Толстой обрушился на государство, в том числе российское, на право, на пенитен-циарную систему, т.е. на систему уголовных наказаний, санкционирован-ных государством (роман «Воскресенье» и др.). Л.Н. Толстой имел огромный авторитет у русской интеллигенции, поэтому против него мало кто в России осмеливался выступить публично. Но все-таки такие находились, - это Вл.С. Соловьев еще в XIX веке, П. Новгородцев, И.А. Ильин в веке XX. Ильин уже в эмиграции издал книгу «О сопротивлении зле силой». Эта книга вызвала острые споры и в эми-грантской среде. Н. Бердяев охарактеризовал книгу Ильина как «кошмар злого добра». Его даже назвали «чекистом во имя божья». На самом деле у Ильина в этой книге было много здравых идей. Так, он отметил, что са-мо слово «насилие» имеет отрицательный ценностный аспект, поэтому вместо термина «насилие» лучше применять термин «понуждение», «при-нуждение». В целом он признал нравственную и правовую правомоч-ность применять силу и меч против зла, т.е. признал определенное добро в ряде случаев и за насилием. Но важно при этом, чтобы сторонники силы, меча обладали высокими моральными качествами, которые бы предохра-няли их от моральной деградации, когда они сами становятся злодеями. «Тот, кто сопротивляется злодеям слою и мечом, - писал И.А. Ильин, - тот должен быть чище и выше своей борьбы; иначе не он поведет ее и не он завершит ее победою, а она увлечет его, исказит его обличие и извергнет его, сломленного, униженного и порочного. Владеть силою и мечом мо-жет лишь тот, кто владеет собою, т.е. своими страстями и своим видени-ем» . Сейчас, в современной России, в условиях СВО, на Ильина ополчи-лись некоторые представители интеллигенции и будущие интеллигенты, студенты. Действительно, видимо, кому-то не нравиться, что Ильина часто цитирует наш президент. Они обвиняют Ильина в фашизме?! «Закусы-вать надо!», - говорят в таких случаях, т.е. надо читать цитируемых авто-ров в подлиннике. Это говорится об Ильине, который сказал в одной из своих статей о русском фашизме следующее: «Русские «фашисты» этого не поняли. Если им удастся водворится в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором» . В 80-90-е годы XX века в России рядом этиков был выдвинут прин-цип о «сопротивлении злу ненасилием», в котором получит отражение нравственный опыт борьбы за свободу XX века . В этом этическом учении есть много интересных идей, но не все в нем бесспорно. Каковы главные аргументы «этики ненасилия»? Отметим некоторые из них. Начнем с насилия. Утверждается, что «насилие по определению находится вне морали». Как так, учитывая всеобщность моральных цен-ностей? «Его [насилие – МПЕ] можно назвать правом силы. Оно разрыва-ет человеческие связи в качестве человеческих, т.е. такие, которые подда-ются регулированию на основе доводов разума и в пространстве человече-ской речи. Насилие означает провал из цивилизации в дикость, в так называемое естественное состояние». И ещё: «О морали в ситуации наси-лия допустимо говорить только в аспекте преодоления этой ситуации, по-скольку сама мораль начинается там, где кончается насилие». Можно ли соглашаться с такой оценкой насилия? С нашей точки зрения – нет! Здесь речь идет о вообще принципиальных для этики и мо-рали вопросах: сужать ли мораль до сферы особых человеческих поступ-ков, свободного и ответственного поведения или расширять ее, распро-страняя на все, окружающее человека, включая природу. Мы согласны с теми этиками, которые считали и считают, что сферу морали следует рас-ширить, включив в нее природу и, конечно, сферу зла. Насилие, как факт социальной и личной жизни, связано с моральны-ми ценностями и добра и зла, и потому находится внутри морали, а не вне ее. Оно сопричастно добру и злу, отсюда и проблема в его понимании, оценке. Оценка насилия всегда требует конкретного ситуативного анали-за, т.е. определенной казуистики. Насилие, конечно, ни в коем случае нельзя абсолютизировать, идеализировать, принимать только за добро и т.п. Важно также, чтобы в вопросах насилия различать зло и грех. Что такое грех? Грех означает, во-первых, поступок, который есть творчество зла и нарушение принцип «наименьшего зла», когда существует действи-тельная или возможная свобода выбора, а, во-вторых, отрицательную мо-ральную ценность подобного поступка, т.е. грех – это и предметное зло и ценностное зло. Грех есть разновидность зла, и характеризует зло с точки зрения от-ветственности и долженствования свободной и разумной воли. Всякий грех есть зло, но не всякое зло есть грех. Человек несет нравственную от-ветственность за всякое совершенное зла, и особую нравственную ответ-ственность за совершенный грех. Аналогично в праве есть проступки и преступления. Всякое преступление есть проступок, но не всякий просту-пок есть преступление. За преступление субъект несет уголовную ответ-ственность, а за проступки иное более легкое наказание. Существуют действия, качества, отношения, сущности, которые без-различны для греха, но не безразличны для добра или зла. Подобные фе-номены можно определить как адиафорные, о которых мы упоминали Понятие адиафоры (в букв. переводе с греч. – безразличное) играет важ-ную роль в религиозной этике. Этим понятием обозначается здесь то, что считается с христианско-философской точки зрения несущественным и необязательным в некоторых сторонах обряда, обычая . Адиафорные спо-ры имели важное значение в жизни христианских церквей. Насилие нравственно частично оправдано, т.е. допустимо, когда оно: 1) направлено против греховного зла и его носителей; 2) является вынуж-денным средством в данной ситуации; 3) конкретные насильственные дей-ствия не нарушают принципа «наименьшего зла». Слишком элементарно? А этика, чтобы быть эффективной должна быть элементарной. Так считал Альберт Швейцер. О правомерности применения насилия в ряде исключительных слу-чаях высказывались многие мыслители, например, Х. Арендт и др. В настоящее время характер действий России на Украине, в которых приме-няют насилие, надо оценивать как вынужденные, адиафорные, оправдан-ные нравственно, пусть и не до конца. А теперь о ненасилии. В «этике ненасилия» утверждается, что «не-насилие в известном смысле тождественна самой морали». «Ненасилие существует не рядом с насилием, оно следует за ним. Это - ненасиль-ственная стадия в борьбе за социальную справедливость. Покорность не доросла до насильственного сопротивления, а ненасилие переросло его». «И по критерию эффективности, и по критерию ценности насильственное сопротивление выше пассивной покорности, а ненасильственное сопро-тивление выше насильственного сопротивления». Да, мы согласны, что ненасилие входит в сферу морали, и значит на нее распространяется и добро и зло, а не только добро, как можно понять «этику ненасилия». И это существенно меняет суть дела, оценку в целом ненасилия. И с ненасилием может быть связано зло. Как присутствовало оно в сдерживании Россией самой себя восемь лет, когда Донбасс в оди-ночку сопротивлялся нацистам Украины, а гибли там русские люди. И сейчас сама Украина не приняла тактику ненасилия в процессе СВО, а ак-тивно и часто нечестно, не благородно сопротивляется Русскому миру, стреляя по гражданскому населению и порой прикрываясь им как щитом. К тому же, не всегда ненасилие являет себя как постнасильственная стадия, которая «по критерию эффективности, и по критерию ценности» выше насильственного сопротивления. Там где оно существует –ненасилие – оно как правило перерастает в насилие, в насильственное со-противление, сопровождаемое и военными схватками и убийством отдель-ных людей. Примером этому может служить Индия. Стоит задуматься вот над чем еще: СВО как всякое военное событие вносит изменения и в наши мысли и слова. СВО выступает как критерий истины. И в том смысле, что на опыте показывает фальшь, ложь некото-рых наших рассуждений, оценок, являющихся как недобросовестными, со-знательно искаженными, так и суждениями вполне искренними, но проти-воречащими правде жизни, которая открывает СВО. Это случается тогда, когда в концепции подобных лиц, имеются глубинные, лежащие в основе, неверные положения. Так не верится, что некоторые противники СВО в России являются продажными иноагентами, они могут рассуждать вполне искренне и логично. Но сама логика приводит их к неверному выводу, к неверной оценке. Дело в их исходных позициях. Американскому философу У. Куайну принадлежит тезис: «Любое высказывание может считаться истинным при любых обстоятельствах, ес-ли мы произведем достаточно решительные преобразования где-то внутри системы» . Данный тезис можно применить и в нашем случае. Когда видишь порицание СВО со стороны наших некоторых этиков, и довольно известных, то приходится считать, что ошибка их в слишком узком понимании нравственности, нравственных ценностей. Так, в «этике ненасилия» насилие вообще выводится за рамки нравственности, а ненаси-лие объявляется чуть ли не синонимом морали. И еще одно замечание, касающееся СВО. Семена зла должны по возможности прорасти все, чтобы их можно было как лучше и полнее от-делить от здоровых всходов и изолировать. Подобное относится и к мед-ленным темпам СВО. Конечно, это неприятно, это наносит ущерб и Рос-сии, но семена зла должны проявиться, чтобы можно было их удалить из культурной почвы. То же касаемо и вредных злаков в самой России. Та-кова одна из метафизических основ СВО. * * * В сфере морали присутствует, конечно, переход добра в зло, и наоборот, то что называется диалектикой добра и зла. Но это следует пра-вильно понимать. В мире моральных ценностей надо учитывать вид добра и зла, - ценностное оно или предметное, ибо их диалектика имеет свои особенности. Известно, что одна и та же вещь может проявлять разную мораль-ную ценность, превращаясь из Золушки в принцессу, и, напротив, из анге-ле света в демона тьмы. Подобное развитие ценностей казалось бы одного и того же предмета не опровергает их – ценностей - объективность и дру-гих свойств, отмеченные выше, ибо на самом деле в подобных случаях мы часто имеем дело не с тождественными предметами, а лишь с аналогич-ными. Любой предмет, любая вещь всегда находится в той или иной кон-кретной системе, и в том или ином качестве, но уже потому и ценности этого, казалось бы идентичного, предмета разные. Например, для рыб продолжительное пребывание на воздухе смертельно, а для млекопитаю-щих живительно. И используемый в разных «системах», организмах, один и тот же по своему химическому и физическому составу воздух про-являет себя в разных качествах и потому являет собой разную ценность. На это обратил в своё время внимание Дж. Мур, отстаивая самоценность части в том или ином целом . Кроме того, одна и та же вещь в реальности может быть носителем множества разнообразных моральных ценностей. В языке часто используются подобные примеры как образцы диалек-тики добра и зла, когда добро переходит во зло, и наоборот. И этого не из-бежать, потому что здесь присутствует определенная истина о предметных ценностях. Здесь находят отражение их реальные свойства. Предметная ценность, как уже отмечено, есть сама вещь вкупе с со-ответствующей чистой ценностью. И когда вещь как добро переходит в зло, то это значит, что сама предметная ценность изменилась. Другими словами, предметная моральная ценность, или вещь, будь то добро или зло, может менять свою валентность, но это не значит, что меняется цен-ностное добро или зло, связанное с нею. Просто, место добра в новых условиях занимает зло, как и наоборот, изначально присущие данной вещи и существующие в ней в действительности или в возможности. Добро и зло переплетены в каждом субъекте и объекте, но это не де-лает бессмысленным теоретическую и практическую работу как по изуче-нию добра и зла, так и по ограничению и искоренению зла, по совершен-ствованию добра в мире, или по совершенствованию мира в добре. Задача и состоит в том, чтобы выделить в каждом случае добро и поддержать его, и, соответственно, выделить и ограничить зло. Для победы над злом не обязательно всегда применять зло, тем паче большее зло, важно воздей-ствие на условия, причины, порождающие зло. И так как добро и зло не равнозначны, то можно увеличивать количества добра без параллельного увеличения зла. Ценности добра и зла - антагонистические свойства, существующие изначально различно в действительности или в возможности. Когда утверждается, что данный предмет, свойство или отношение может быть и добром и злом, то речь идет о предметном добре и зле, но это не означает, что ценностное добро может быть злом. В данном случае конкретный объект или субъект предстают носителями ценностных добра и зла. И такое возможно, ибо объект или субъект обладают множеством свойств. В разных системах любой феномен может предстать в различных моральных качествах. Так, например, страдание, которое действительно связано с определёнными видами зла, может быть сопричастно и высоконравствен-ному добру. В христианстве крест как символ страдания предстаёт в то же время и символом нравственной жизни в данной заражённой злом дей-ствительности. Так и через красоту, любовь зло может войти в человека и в мир. Знаменитое замечание Ф.М. Достоевского о страшной силе красо-ты, в которой сходится божественное и дьявольское, имеет в виду подоб-ную диалектику добра и зла, жизни и смерти. Сами по себе ценностное добра и зло одновалентны. Поэтому можно поставить задачу дереализации зла как достижения совершенства в своём роде, что достигается через со-вокупность определённых качеств, имеющих положительную нравствен-ную ценность и через совершенствование мира в целом. Зло не является относительным добром. Относительное добро – это также всегда добро, а не зло, хотя и не полное. Ценностное добро никогда не переходит во зло, хотя любой объект и субъект причастны добру и злу. И той тонкой грани между добром и злом, о которой так много писали, нет, ибо её нет как таковой в реальности. Добро, несомненно, может существовать без зла. Зло же не может существовать автономно, оно предстаёт лишь отрицанием добра, оно по сущности своей, по определению есть нечто разрушительное, а не созида-ющее, творческое. Обычная ошибка в утверждении о том, что добро не может существовать без зла, как без своей противоположности, состоит в том, что здесь ценность добра и зла не отделяется от оценки добра и зла, т.е. совершается аксиологическая этическая ошибка. Но и отрицательные оценки могут быть таковыми не потому, что есть положительные, т.е. не через соотношение с ними, а потому, что есть отрицательные объективные ценности, специфическим выражением которых они предстают. Традиционно, нравственные ценности и оценки рассматриваются как имеющие горизонтальную структуру: 1) В то время как мир моральных ценностей имеет вертикальную иерархическую структуру: 2) И оценка положительная может быть дана не через сравнение с от-рицательной ценностью, а через соотношение с верхним положительным пределом, или с моральным Абсолютом, чем, например, для верующего христианина или мусульманина предстаёт рай, Царствие Божие. Равно как отрицательные оценки следует давать через соотношение оцениваемого факта с нижним пределом зла, с адом. * * * Гносеология как познание добра и зла также имеет свои особенности в зависимости от вида добра и зла. Предметная моральная ценность по-знается обычным образом эмпирически и теоретически. Чистая моральная ценность для своего осознания требует еще определённой редукции, как это понимается в феноменологии. Ведь их нельзя познать первичными ор-ганами чувств, потому следует вынести за скобку существующие уже в нашем сознании сформированные раннее превратные понятия ценностей. Следует также смотреть на мир, на вещи чистыми от эгоизма глазами. И тогда откроется самоценность вещей как таковых, а не только значимых для нас. Эгоизм, по мнению многих этиков, главный источник зла. В познании ценностей необходимо следовать и чувственным, и ра-циональным, и интуитивным методам и формам познания. Поэтому здесь уместны притчи, эссе, обращения к художественным произведениям, и ко-нечно, важны теоретические понятия, идеи, концепции, доказательства и т.п. Как отмечал М. Шелер, важнейшую роль в процессе познания ценно-стей играют чувства, связанные с предпочтением и пренебрежением, и прежде всего такие как чувства любви и ненависти. * * * В классификации ценностей можно выделить и иные виды ценно-стей, кроме чистых и предметных. Так, можно отметить оценочное добро и зло. А если взять за основу классификации качество ценностей, то мож-но выделить подлинные и неподлинные моральные ценности добра и зла. Неподлинные или ложные ценности – это определённые ценностные симу-лякры. Встает важная проблема их обнаружения в мире добра и зла. И борь-ба с ними. Это подобно борьбе с ложью, с фейками, как стали называть такие явления. Аналогична аутенфикация в искусстве – проверка картин на подлинность. Аутенфикацией занимаются эксперты, обладающие необ-ходимыми знаниями. Она начинается с поверки логики «путешествия» полотна. Затем включается осмотр картины, который проводится визуаль-но с помощью лупы и спектрометра. Здесь выявляются мазки художника и под ультрафиолетом – следы времени. Спектрометр пронизывает каску до эскиза и выявляет вносимые художником поправки в работу. Если их нет, значит произведено срисованное с оригинала и картина является копией. Как видим, все это возможно и работает в искусстве, поскольку про-изведения искусства объективны и материализованы в красках и на холсте. «Произведения» морали также объективны, но реализованы в особой материи, - в поступках, в отношениях, в качествах субъектов и объектов. Постольку проверка подлинности моральных ценностей и борьба с их си-мулякрами имеет свои особенности. Один из способов борьбы – развитие чувства подлинных ценностей. А для этого надо больше читать хорошую литературу, или, как сказано у поэта «значит нужные книги ты в детстве читал». Важно смотреть хорошие фильмы. Так развивается вкус, вкус подлинных ценностей. Сколько трагедий случилось в жизни, когда ник-чемного человека принимали за выдающегося, и, напротив, не замечали хороших людей, предпочитая им проходимцев, негодяев, подлецов. Боль-шую роль в нравственном воспитании, куда входит формирование чувства подлинных ценностей, имеют жизненные примеры родителей, родных, то-варищей. Важно здесь и мнение знающих людей, и людей имеющих хо-роший вкус. И надо научиться доверять хорошим людям и учиться у них. 12.10.24 | |
|
| |
| Просмотров: 38 | |
| Всего комментариев: 0 | |