Мой сайт

В романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» описан разговор Воланда, Берлиоза и поэта Бездомного на Патриарших прудах.  В процессе разговора Воланд  и сообщил о шестом  доказательстве бытия Бога Канта.

«- Браво! – вскричал иностранец. – Браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу.  Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил шестое доказательство!»[3, с. 89].

Это было уже не первое обращение русских деятелей культуры к наследию Канта. Русские философы хорошо знали учение Канта, отдавали ему должное, брали у него то, что считали истинным и ценным, как, например, учение об автономии морали, используемое Вл.С. Соловьевым, или учение об антиномии, взятое П.Е. Флоренским, или идею о невозможности трансцендентного знания, разделяемую Н.О. Лосским.   Один из самых талантливых русских философов Вл.С. Соловьев в своей главной книге по нравственной философии «Оправдание добра» (издано впервые в 1895 г.) очень высоко оценил учение Канта об автономии морали: «В Канте, без сомнения, следует признать Лавуазье нравственной философии.  Его разложение нравственности на автономный и гетерономный элементы и формула нравственного закона представляют один из величайших успехов человеческого ума»[9, с. 241].  «Нравственность действительно самозаконна, - писал также Вл. С. Соловьёв, - в этом Кант не ошибся, и этот великий успех, связанный с его именем, не пропадёт для человечества»[9, с. 244].

Н. А. Бердяев в книге «Я и мир объектов» справедливо, на наш взгляд, заметил, что «после дела, совершённого Кантом и немецкими идеалистами, нет уже возвратак старой метафизике субстанционального типа, которая искала бытие в объекте»[2, с. 249].

Н.О. Лосский, русский философ, сторонник интуитивизма, в своей работе «Обоснование интуитивизма» отметив, с его точки зрения, ошибки Канта, в то же время, подведя итог своему исследованию догматических предпосылок теории знания Канта, напишет, что «подпочва философии Канта не оригинальна, но его решение вопроса об условиях знания в высокой степени оригинально и богато элементами, открывающими новые пути для философии XIX века.  Важнее всего то, что Кант усмотрел несостоятельность всех учений о знании как соответствия  между представлением и вещью, находящеюся вне процесса представления, т.е. несостоятельность теорий трансцендентного знания.  Он пришёл к мысли о необходимости объединить субъект и объект, примирить их враждебную противоположность и снять перегородки между ними, чтобы сделать знание объяснимым»[7, с. 144-145].

Чтобы понять шестое нравственное доказательство бытия Бога Канта необходимо хоты бы вкратце представлять его систему трансцендентального идеализма. Три вопроса всегда будут стоять перед человеком на которые отвечает философия, утверждал Кант:  1. Что я могу знать?; 2. Что я должен делать?; 3. На что я могу надеяться?.  Главный для человека вопрос второй, нравственный,  но ответ на него зависит от того, как мы ответим на первый вопрос, гносеологический.  Отвечая на него Кант и создает   свою гносеологию, изложенную в книге «Критика чистого разума».  Здесь Кант утверждает, что всю  реальность, окружающую человека, можно поделить на две сферы: мир «вещей в-себе», т.е. существующих объективно, независимо от нас, или мир ноуменов, и мир явлений, феноменов.  Ноумены трансцендентны и непознаваемы для нас. Ноумены, или «вещи в-себе», непознаваемы из-за нашего собственного сознания, психики, когда наша психофизиологическая природа опосредует воздействие внешнего мира на нас и выйти за рамки своей психики мы не в состоянии.

По Канту человек может познать лишь мир явлений, феноменов.  Он обратил особое внимание на научнуюформу познания феноменов, считая ее наилучшей, поскольку именно наука дает знания, отличающиеся обоснованностью и общезначимостью. Кант исследовал как возможно научное знание, на чем оно основывается, какие его важнейшие категории.  Этому посвящена его «Критика чистого разума».

Кант отметил и пределы научного познания, о чем свидетельствуют сформированные им антиномии.  Так нельзя научно доказать или опровергнутьсуществование Бога, бессмертие души.  Но у человека есть неистребимое желание выйти за свои пределы. Однако здесь он запутывается в противоречиях, распутать которые способствует диалектика.

Кант увидел и прямую возможность для человека выйти в мир ноуменов и не погрязнуть в противоречиях, а именно, через самого себя, ибо человек одновременно является феноменом и ноуменом.  А осуществляется это практически через моральи веру.  Именно нравственность может ответить на вопросы о существовании Бога и бессмертия души.  Каким образом?  И что такое мораль по Канту? – На это отвечают его «Критика практического разума», «Основы метафизики нравственности» и другие работы.

         По Канту, мораль или нравственность – это умение стать достойным счастья.  Или, мораль есть наука, которая учит, как мы можем и должны стать достойными счастья. Надо обратить внимание на то, что мораль по Канту не сводима к определенному социальному регулятору поведения человека, как она и сейчас зачастую понимается.  Мораль имеет и гносеологические функции, ибо через нее познается Бог и бессмертная душа.  Мораль выполняет для человека и определенные онтологические функции, - через нее расширяется реальность, окружающая человека, так как в мире обнаруживается трансцендентное бытие Бога, бессмертной души.

Мораль изучает нравственная философия, или этика, как принято считать сейчас.  В чем особенность этики Канта?  Кант развивал светскуюнаучнуюэтику, он считается одним из ее родоначальников.  Собственно и сейчас мы в этике следуем во многом парадигме Канта. Кант выступает и как философ в этике, т.е. ему важно обосновать основания морали, выявить ее сущность, обосновать специфику.  Кант отметил, что мораль имеет автономныйхарактер, т.е. она самодостаточна, и не выводится не из религии, не  из политики или экономики. Ее основания в разуме человека, в естественномнравственномзаконе, правильно понятым. Не мораль следует из религии, а, напротив, религия следует из морали.  Кант отметил также чистотуморального выбора.  Моральный выбор должен определяться не пользой, не утилитарными интересами, а долгом.

Почему Кант придает такое большое значение долгу в морали? Собственно, сам Кант отвечает на этот вопрос в своем панегирике долгу. –«Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничего приятного, что льстило бы людям, ты требуешь подчинения, желая, чтобы побудить волю, и не угрожаешь тем, что внушало бы естественное отвращение в душе и пугало бы»[6, с. 413].

Мораль по Канту имеет трансцендентальныйхарактер, т.е. определяется нашим разумом, а не чувствами или природой. Нравственные обязательства передаются категорическим императивом, т.е. безусловным или обязательным  при всех возможных условиях.  Существует несколько формулировок категорического императива. Первая: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь  которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»[6, с. 260].  Вторая формулировка: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого также как к цели  и никогда не относился бы к нему только как к средству»[6, с. 270].

Казалось бы всю мораль можно построить исходя только из категорического императива, т.е. из нашего разума.  Спрашивается, а при чем здесь религия, Бог?  Кант и обходился без обращения к религии до того, как встал вопрос о целиморального выбора.  Мораль, действительно, регулирует прежде всего поведение человека.  Но для человека важна не только форма и содержание морального выбора, моральных поступков, но и их цель.

Конечной целью для человека выступает счастье, а для человечества – Высшее благо.  Данное положение по Канту является синтетическим практическим положением, т.е. оно не выводится аналитически из категорического императива, а предстает обобщением нравственного практического опыта человека.  Оно для практического разума принимается как постулат, т.е. как возможное допущение, чтобы разрешить возникающие противоречия.

Счастье многие философы рассматривали как конечную цель человеческих поступков. Еще Аристотель утверждал в своей «Никомаховой этике», что «всякое искусство и всякое учение, а равным образом поступок и сознательный выбор, как принято считать, стремятся к определенному  благу.  Поэтому удачно определить благо как то, к чему все стремится»[1, с. 54].  И он здесь же, развивая свою мысль о цели жизни, заметит, что «относительно названия сходятся, пожалуй, почти все, причем как большинство, так и люди утонченные называют высшим благом счастье, а под благоденствием и благополучием подразумевают то же, что и под счастливой жизнью.  Но в вопросе о том, что есть счастье, возникает расхождение, и большинство дает ему иное определение, нежели мудрецы»[1, с. 57].  Сам Аристотель считал, что «счастье – это деятельность, сообразная добродетели»[1, с. 281].  Поэтому его знаменитая, и  по праву, «Никомахова этика» посвящена анализу добродетелей человека.  А саму этику Аристотеля часто называют «этикой добродетелей».

И наиболее совершенная деятельность человека, приносящее ему наибольшее счастье, является  созерцательная деятельность ума, т.е. философствование, занятие философией.  «Во всяком случае, - утверждал Аристотель, - принято считать, что философия заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости»[1, с. 281].

О значимости счастья для человека свидетельствует и естественный нравственный  закон, которому интуитивно следует всякий разумный человек. Следовали ему и Аристотель, и Сократ и другие древние греки[9].  А вот определяли счастье по разному.  Некоторые, как Аристотель, видели счастье в умозрительной, интеллектуальной деятельности. Кто-то просто в жизни, прожитой со смыслом.  Другие в созерцательной чувственной деятельности.  У русского писателя и поэта, первого лауреата Нобелевской премии среди  русских писателей, И.А. Бунина есть проникновенные строчки о счастье:

«И цветы, и шмели, и трава, и колосья,

И лазурь, и полуденный зной.

Срок настанет. Господь сына блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я все. Вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав,

И от сладостных слез не успею ответить,

К милосердным коленам припав».

По Канту, «счастье – это такое состояние разумного существа в мире, когда все в его существовании  происходит согласно пего воли и желанию»[6, с. 457].  Таким образом, по Канту счастье – это когда возможности человека совпадают с его разумной волей и разумными желаниями.   Счастье есть элемент Высшего Благо.  Высшее Благо – это Царство Божие.  Так у Канта появляется обращение к Богу, к Божественному. Только Царство Божие, или Высшее Благо, может дать человеку счастье.

Достижение Высшего Благо, дающего человеку счастье, возможно  только для святой воли, которая полностью соответствуетморальному закону, определяемому категорическим императивом. И это совершенно не доступно реальному человеку в реальной земной жизни  вследствие их несовершенства.  Оно может состояться только в прогрессе, идущим в бесконечность.  А для этого и вводятся постулаты бессмертия души и существования Бога.  Иначе несовершенство жизни и физическая смерть делают бессмысленнымнравственный закон, определяющей цель человеческой жизни.  Это и есть шестое кантовское «нравственной доказательство» существования Бога и бессмертия души.

Оно отлично от учения о «карающей справедливости», согласно которому нужно верить в существование Бога и в бессмертие души ради достижения справедливости. Кант критиковал это учение, ибо оно устраняет моральную ценность выбора человека, делая его механизмом, поступающим нравственно из-за страха, а не свободно из-за долга.

Почему нем удовлетвориться удовольствиями конечной земной жизни?  По Канту нравственно – это не умение достичь счастья, а умение стать достойным счастья.  Кант считал, что более нравственно быть достойным счастья, чем считать себя счастливым.  Счастье очень кратковременно в земной жизни и труднодоступно для человека.  Да и добро не сводимо к счастью, и человек живет не только ради счастья, хотя и не отрицает его.  Челочек иногда должен жить и исходя из долга, терпеть страдания, лишения, но жить!

Здесь появляется и учение Канта о религии. По Канту религия есть познание всех наших обязанностей как божественных заповедей.  Религия, таким образом есть особое состояний человека,  его внутренняя убежденность. Возникает и понятие церкви. По Канту  церковь есть этическая общность людей на основе божественного законодательства. Дело в том, что высшее благо не может быть осуществлено человеком одним,  а только через объединение людей.  Но, в прочем, «понятие церкви у Канта» - это тема отдельной статьи.

Как мы можем  оценить шестое нравственное доказательство существование Бога Канта?  «Критику практического разума» Кант опубликовал в 1789 году.  За прошедшие более чем 200 лет число верующих в процентном отношении не выросло, а число атеистов прибавилось.  Значит не всех убеждает в истинности доказательство существования Бога Канта. А практика является одним из критериев истины!  

В самом деле, применение постулатов в доказательстве свидетельствует, что доказательство не является строгим , а носит лишь вероятностный, презумпированный, с точки зрения истины, характер.  Доводы же атеистов многообразны.  Вот один из них, приведенный Ф.М. Достоевским в «Дневниках». Изображенный Ф.М. Достоевским в статье «Приговор»  «самоубийца от скуки», «разумеется матерьялист» (пунктуация Достоевского) оставил после себя записку, объясняющую его поступок.  Здесь он  восстает против самой материи, создавшей природу и, как он считает, его самого. «…В самом деле, какое право имела эта природа производить меня на свет, вследствие каких-то своих вечных законов?»[4, с. 146]  Природа создала его еще и с сознанием, «сознающего».  «Сознающего, стало быть страдающего, но я не хочу страдать – ибо для чего бы я согласился страдать?»[4, с. 146]

Природа для объяснения страданий создала религию.  Религия говорит, что человек «должен смириться,  принять страдание в виду гармонии в целом и согласиться жить».  Но, спрашивается, а почему человек должен так заботиться о том, что будет после него? «Я скорее пожелаю быть счастливым лишь в то мгновение, пока я существую», размышляет «матерьялист» Достоевского.  Человек не может быть счастлив, «даже  и при самом высшем и непосредственным счастье любви к ближнему и любви ко мне человечества, ибо знаю, что завтра же все это будет уничтожено: и я, и все счастье это, и вся любовь, и все человечество – обратимся в ничто, в прежний хаос».  Человек и все человечество смертны, вот в чем дело.  Все это и делает человеческую жизнь, и наши стремления устроить эту жизнь «на разумных основаниях», «на научно верных социальных началах» бессмысленными. Человек принужден помимо его воли играть эту комедию. Жить так соглашаются лишь люди, похожие на животных. Им бы только «есть, пить, спать, устраивать гнездо и выводить детей».  Или соглашаются люди ничего не чувствующие, как цветок. А для разумного человека, осознающего всю эту бессмыслицу жить так унизительно.  И «матерьялист» Достоевского принимает решение уничтожить сам себя, «единственно от скуки сносить тиранию, в которой нет виноватого».

В следующим выпуске «Дневника», а именно «за 1876 г. Ноябрь - декабрь», Достоевский помещает статью «Голословные утверждения», где разъясняет смысл рассуждений «логического самоубийцы», показанного в статье «Приговор».  Здесь Ф.М. Достоевский делает очень глубокое замечание: «Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация.  А высшая идея на земле лишь одна и именно – идея о бессмертии души человеческой, ибо все стальные «высшие» идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из нее одной вытекают»[5, с. 48].

Как видим, идея бессмертия души и для Канта и для Достоевского является краеугольной для жизни человека живущего со смыслом.  Но спросим себя, многие из тех миллионов людей, которые уже прожили свои жизни, так думали о бессмертии души?  Несомненно, что с верой в бессмертие души и в Бога жить психологически и нравственно легче. Но и другие, неверующие, прожили свою жизнь и массово не покончили самоубийством.  И не все они были бесчувственными, как цветы, или не осознающими свое бытие, как животные. Таких людей, да и всех людей, хранила и хранит глубинная нравственность, которую они впитали с молоком матери.  А краеугольный императив глубинной нравственности  можно представить в двух формулировках, из которых одна в сослагательном наклонении, а другая – в повелительном.  Первая формулировка гласит:  «Каждый человек способен к осознанию добра жизни и зла смерти и ответственности за них».  Вторая формулировка следующая: «Каждый человек осознает добро жизни и зло смерти и долг перед утверждением жизни и отрицанием смерти».  Жить несмотря ни на что. «Претерпевший до конца спасется».

Нравственность, действительно, не выводится из религии.  «Голубое не получить из кислого». Нравственность самодостаточна. И шестое  доказательство Канта является лишь одним из аргументов в защиту доказательства существования Бога.  Данный аргумент наряду с аргументом самопожертвования являются  очень серьезными в пользу признания бессмертия души и существования Бога.

Библиографические  ссылки

1. Аристотель. Никомахова этика  // Соч.: В 4 т.  Т. 4. М., 1983.

2. Бердяев Н.А. Я и мир объектов// Философия свободного духа. М., 1994.

3. Булгаков М.А.  Мастер и Маргарита //  Собр. соч.: В 4 т.. Т. 4. М., 2005.

4. Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1876 год. Май - октябрь.  // П.с.с. : В 30 т. Т. 23. М., 1981.

5. Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1876 год. Ноябрь - декабрь.  // П.с.с. : В 30 т.  Т. 24. М., 1982.

6. Кант И. Критика практического разума // Собр. соч. : В 6 т. Т. 4 (1).  М., 1964.

7. Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма // Избранное М., 1991. С. 144-145.

8.  См. об естественном нравственном законе:  П.Е. Матвеев.  Естественный нравственный закон // ж. «Человек».  2015. № 27.

9. Соловьев Вл.С. Оправдание добра// Соч.: В  2 т. Т. 1. М., 1988.